Военкор «Комсомольской правды» Дмитрий Стешин поговорил с лидером Донецкой Народной Республики о будущем Донбасса.
Я познакомился с Денисом Пушилиным весной далекого 2014 года. И во время своего первого с ним интервью в только что захваченной повстанцами Донецкой обладминистрации, конечно, я не мог предполагать, что говорю с будущим Главой ДНР. Но в ноябре 2018-го, когда стало ясно, что Денис Пушилин победил на выборах Главы Республики, он согласился поговорить с корреспондентом «КП» о будущем Донбасса.
— Я заметил, что одна из главных проблем, которая мучает жителей Донбасса, – судьба близких и друзей, которые остались за линией фронта, в бывших административных границах Донецкой и Луганской областей. Может ли Республика жить в нынешних границах? Есть ли возможности и планы вернуть Славянск, Краматорск, Мариуполь?
— Пятый год мы живем в этих границах, линия соприкосновения действительно прошла по живому. Кроме того, что там живут наши люди, там проходил референдум 14-го года. И это немаловажно. Сейчас есть возможность политического урегулирования, с помощью «минской площадки». Но мы видим, что все очень сильно пробуксовывает. В наших силах пока – Гуманитарная программа по воссоединению народов Донбасса. У нас есть квоты для людей с «той стороны» на поступление в вузы Донецка, оказание бесплатной медицинской помощи, причем проведение достаточно серьезных операций. Культурные и спортивные проекты. Это шаги, позволительные в нынешних условиях. Политическая возможность выхода на границы Донецкой области пока малореальна. Есть еще способ – силовой. Зачастую очень трудно удержать наших ребят, которые на передовой… Более того, зачастую они родом из тех мест и защищают ДНР с 14-го года.
— Что останавливает от военного решения?
— Осознание количества жертв. И мы знаем, что Украина не считает Славянск и Краматорск, например, своими городами. При отступлении они уничтожают все, что возможно. Как сделали в Дебальцево (последняя наступательная операция армий ДНР и ЛНР зимой 2015 года, – авт.). Дебальцево – город маленький, но мы его до сих пор восстанавливаем! Представьте количество жертв и разрушений в Мариуполе. Пока остается хоть малейший политический шанс выйти на границы областей, мы его будем использовать. Желание есть, но нужно, чтобы оно сочеталось с возможностями.
— Реально ли объединение двух Республик – ЛНР и ДНР? Есть ли вообще такие планы?
— Можно говорить о едином Донбассе, но так уж получилось в 14-м году, что он разделился на две Республики. Не получилась сразу Новороссия, об этом тоже нужно говорить прямо. Сейчас слияние не получится из-за важной причины — это Минские соглашения. При этом нам ничего не мешает синхронизировать законодательства. Мы уберем полностью границы и таможни между нами. Промышленность взаимодействует. Я не вижу здесь проблемы. И нужно учитывать еще один факт – наши устремления, что в Донецке, что в Луганске, понятны – движение в сторону России. Та же явка на выборах ясно показала: то, что озвучивают политики, поддерживают люди. Наступит условное «завтра», мы окажемся в одной стране – и этот вопрос снимется сам собой.
— Ваше отношение к вводу миротворцев в Донбасс? Могут ли они позитивно повлиять на ситуацию? Каких миротворцев предпочла бы видеть у себя Республика?
— Каждая сторона конфликта вкладывает разный смысл в слово «миротворец». Обсуждение идет долго, но пока за рамками принятия решения. Нам, понятно, что нужно. Мир должен наступить. На линии соприкосновения стреляют ежедневно, там другая реальность. Если бы миротворцы были российские, Донбасс бы это воспринял хорошо. Но невозможно представить, чтобы к ним так же отнеслась Украина.
— Почему?
— Украина не хочет окончания войны. Война сокращает ее возможности просить деньги. Украина сейчас идет на беспрецедентные шаги – просит кредит для погашения процентов по прошлым долгам. Что может хотеть Украина от миротворцев? Чужими руками зачистить регион. Мы же много раз слышали от украинских политиков о том, что они хотят повторить у нас Сербскую Краину…
— Операция «Буря»? Молниеносное наступление хорватов при поддержке Запада?
— Да, и они этого не скрывают. Но мы все понимаем. И понимаем, что для введения миротворцев необходимо согласие двух сторон. Но даже обсуждение наших выборов в ООН закончилось тем, что наших представителей удалили. Они не готовы с нами обсуждать даже мирные процессы. То есть до миротворцев еще очень далеко. Все слова. Делает только Россия.
— Дождется ли Донбасс господина Курта Уолкера (спецпредставитель США по Украине, – авт.)? Он все больше с «той» стороны предпочитает работать…
— В первые дни после его назначения, мы рассчитывали, что он хотя бы попытается объективно посмотреть на происходящее. Потому что его предшественница была нашим оппонентом. Но Уолкер не был в Донецке ни разу, и не планирует.
— В свое время европрокурор Карла Дель Понто, едва выйдя в отставку, рассказала о торговле органами в Косово. Господин Хуг – глава мониторинговой миссии ОБСЕ – едва покинув Донбасс, оказался чуть ли не сочувствующим и все понимающим. Что с ними происходит?
— Конкретно Хуг был ограничен мандатом, но тем не менее он все видел своими глазами! Я лично наблюдал, как он рисковал своей жизнью, как лежал под огнем снайпера, например. Но говорить он не мог. Я не скажу, что Александр Хуг совсем уж на нашей стороне, просто он был объективен в своем заявлении. И вы видели, как его за это критиковали? Я вам скажу больше, в кулуарах «Минска» представители Украины говорят совершенно другие вещи! Не те, что высказывают публично.
— Ваш взгляд как участника переговоров и теперь Главы ДНР на минский процесс и его перспективы? «Минск» сейчас принято «хоронить»…
— Думаю, для Украины было бы выгодно завершение «Минска», можно было бы придумывать какие-то новые конструкции, более удобные. Хотелось бы ей исключить многое из того, что было прописано. Но на данный момент никто Украине это сделать не даст. Даже страны Запада, которые выступили гарантами Минских соглашений. И как бы ни было неприятно Порошенко, но ему приходится говорить о «приверженности минскому процессу». Остается только тихо саботировать. Украина не хочет и не может выполнять соглашения, и ситуация для нее патовая.
— А для вас?
— Для нас это единственная международная политическая площадка, где слышно наше мнение. Площадка, признанная Совбезом ООН. Зачем нам от нее отказываться? При этом никто не мешает нам строить внутреннюю государственность. При этом Украина не прекращает обстрелы, не снимает блокаду и не думает менять свою конституцию, как это предписано соглашениями.
— Может ли Донбасс жить богаче, чем сейчас? Есть ли к этому предпосылки? Что можно сделать?
— У нас осталась промышленность, которая фактически была построена при СССР. Есть ископаемые, энергоресурсы. Есть специалисты и научная база – порядка 20 НИИ.
— Чего же не хватает?
— Рынков сбыта.
— Рынки закрыты для вас полностью?
— Не совсем. Условно закрыты. Для бизнесменов выгода на первом плане, и они всегда найдут возможности. Мы можем и поставляем продукцию и в Евросоюз, и на Ближний Восток. Недостаточны объемы. Очень сложная логистика, долгая доставка, как итог – наша низкая конкурентоспособность. Тем не менее мы знаем, что делать. Мы уже изменили работу налоговой системы, нам в целом надо поменять отношения между бизнесом и государством. Мы ввели уполномоченного по правам предпринимателей, это структура с аппаратом. Его задача – защищать права бизнесменов, не только наших. Нам важны нерезиденты. У нас есть направления, куда можно вкладывать деньги, и мы готовы их подсказать инвесторам. И еще одна задача не менее важная – уровень жизни людей в Республике.
— Россия для Донбасса сделала множество дружественных шагов – рублевая зона, признание документов и автомобильных номеров, дипломы и аккредитация вузов – можно долго перечислять. Что еще может сделать Россия для Республики? Что ждет от России Донбасс?
— Это один из неловких вопросов, что-то вроде: «Что тебе подарить на день рождения?» Это смущает. Россия сделала очень много, исходя из геополитической ситуации, и мы ей безмерно благодарны. Ее помощь позволила частично восстановить права наших граждан, которые отобрала Украина. Интеграционные программы продолжают работать, но самое большое желание – возвращение в семью.
