Глава Донецкой Народной Республики Денис Пушилин в программе «Интервью» на телеканале «Крым 24» рассказал о военной обстановке в Республике, минских переговорах, экономической ситуации и дальнейшем курсе развития страны.
– Добрый день, Денис Владимирович. Начнем с вопроса, который интересует больше всего как жителей нашей страны, так и ДНР. Он касается Минских соглашений. Ведутся ли у вас боевые действия или сейчас перемирие?
– К сожалению, трудно вспомнить день, чтобы у нас не стреляли. Несмотря на все договоренности о перемирии, несмотря на все громогласные заявления о желании мира со стороны Украины, увы, это просто слова. И если не применяется тяжелое вооружение, то применяется стрелковое. По факту это так. Здесь можно считать достижением Минских соглашений с военной точки зрения, что этими договоренностями удалось закончить хаотичные, массовые обстрелы жилых районов, кварталов и населенных пунктов как таковых. Что позволило придать некую уверенность в безопасности нашим гражданам.
Чего нельзя сказать о линии соприкосновения, там всегда горячо, всегда опасно и, к сожалению, приводит к гибели, ранениям гражданского населения, не говоря уже о военнослужащих. Это, конечно же, разрушение инфраструктуры и все вытекающие отсюда последствия. К сожалению, это так, и сейчас по факту мир еще не наступил. Он очень желанный для жителей Донецкой и Луганской Республик, но политической воли, желания и где-то возможности со стороны Украины нет.
– На ваше усмотрение, минская площадка как форма не исчерпала ли себя? Что Вы думаете по этому поводу?
– Другой площадки просто нет. Есть только единственная площадка, которую нам удалось создать при очень сложных условиях, при массе обстоятельств, но она единственная площадка. То, что не выполняются возлагаемые надежды на данную площадку, — это вина Украины. Абсолютно, целиком и полностью вина Украины. А может быть, еще недостаточная работа со стороны стран-гарантов. То есть Германией, Францией в отношении Украины предпринимается не все, что должно было бы предприниматься. По факту сейчас есть возможность говорить только на этой площадке. Другой не существует, другая площадка не одобрена Советом Безопасности ООН.
Но опять же, я подчеркну, полноценного мира на данный момент эта площадка не принесла. Самое сложное – это пробуксовка, определенный тупик в выполнении Украиной политических пунктов. Они являются самыми важными, потому что огонь можно прекратить при определенном давлении на Украину, и такие моменты пусть короткие, но были. Но дальше должно идти, конечно же, выполнение политических пунктов, но этого нет.
– Что касается территориального определения, есть уже Ваше видение будущего? Возможен ли возврат в Украину? Или это уже все, точка невозврата?
– Здесь все просто. Вернуться назад, в прошлое, невозможно. Да и Украины уже нет. Есть оставшаяся часть Украины, с которой нам нужно сосуществовать. Каким образом сосуществовать, как раз вырабатывается на этой единственной площадке, которая есть на сегодняшний момент. Да, это минская площадка. Как получится и как будет развиваться дальше ситуация, покажет время. Пока мы настроены в отношении Украины крайне скептически. Украинцы в определенный период поверили Зеленскому, что он приведет Украину к миру. Но, увы, они обманулись в этих ожидания, и ситуациях ровно наоборот. Если при Порошенко все было очевидно, все было понятно, то сейчас к тем негативным факторам, которые были, прибавилась еще определенная трусость Зеленского перед радикально настроенным меньшинством. То есть он пытается всячески с ними заигрывать и всячески угождать. Причем это не его электорат, они его не выбирали, они бы за него никогда не проголосовали и не проголосуют. Но тем не менее он пытается с ними заигрывать. Это является большой ошибкой, и, конечно же, это обман тех избирателей, которые голосовали конкретно за мир. Даже не за самого Зеленского, как мы это видим, они голосовали против Порошенко, против войны и за мир. Но, увы, он не наступил.
– Как у вас сейчас устраиваются экономические отношения с другими странами? В первую очередь с Россией.
– С Россией проще, с остальными странами сложнее, потому что у нас на протяжении всего этого периода существует ряд ограничений, связанных с экономической блокадой, с транспортной блокадой, плюс информационная политика в адрес всех компаний, которые хотели бы работать с территориями Донецкой и Луганской Республик, с нашими предприятиями. Поэтому в этом плане с нами сложно, но, опять же, это не значит, что этого нет. Если с другими странами мы взаимодействуем не на государственном уровне, потому что здесь мешает наша непризнанность, то в плане бизнес-контактов это продвигается. Тяжело. Сейчас любой контракт, любая поставка как готовой продукции, так и поставка сырья на территорию Республики, – это подвиг, для (иностранных – прим. ред.) предприятий.
Наш уголь, к примеру, востребован не только на территории Республик, но и за пределами. Это ряд европейских стран, ближневосточное направление. Но как только мы начинаем подсвечивать какие-то моменты, это начинает использоваться против этих компаний, то есть вставляются дополнительные палки в колеса.
Поэтому сильно это афишировать нельзя, так как мы еще усложняем жизнь предприятиям. К сожалению, по факту это так.
– Если отойти от внешнеполитических вопросов и перейти к обычным гражданам, обычному населению – за эти годы изменился ли уровень жизни?
– Нашим гражданам живется непросто по вполне объяснимым причинам — идет война, это в первую очередь. Плюс экономические сложности, которые связаны со всеми действующими у нас ограничениями, о которых мы с вами говорили. При этом по ряду моментов мы в какой-то части живем лучше, чем Украина. В отдельных каких-то моментах. И уж точно нам есть над чем работать.
Если говорить об отдельных направлениях, то в этом году с моей стороны была поставлена задача Правительству – выйти на уровень соседней Ростовской области в течение двух лет. Поэтому к 1 января 2022 года, что касается пенсий, социальных пособий, зарплат бюджетникам, мы должны сравняться с Ростовской областью. Такая задача стоит, пока двигаемся к этим целям, этим планам не смог помешать даже коронавирус. Пока двигаемся, надеюсь, что все это получится.
Плюс, конечно же, Программа развития Донецкой Народной Республики, которая сейчас уже реализовывается Правительством. Она предусматривает вливания по разным направлениям. Это, конечно же, и медицина…
– С медициной как вот в свете последних событий и пандемии, все ли хорошо, есть ли у вас сейчас какие-то обострения в этом вопросе?
– Пандемия показала, что ни в одной стране не все идеально, не все хорошо. У нас есть определенные сложности с кадровым дефицитом в плане младшего медицинского персонала.
– Приглашаете, может быть, из других стран, регионов?
– Вы знаете, медицинских сотрудников не хватает сейчас везде – и по России в целом, и по регионам. Мы это знаем, мы обмениваемся этой информацией. При этом у нас есть медицинский университет, который работает и готовит очень серьезных специалистов, которые востребованы. Наша задача – чтобы они оставались и работали все же дома, потому что часть, как мы знаем, уезжает в Россию. Тем более сейчас, когда и медицинский университет, и ряд других вузов получили российскую аккредитацию и выпускники уже получают дипломы российского образца, у них появилась возможность выехать на работу в Россию. И наша задача сейчас, задача, которая стоит перед Правительством, – создать такие условия, чтобы выпускники оставались работать дома.
Возвращаясь к теме развития, отмечу, что в этом году также запланировано выделение 600 миллионов рублей на закупку оборудования для наших медицинских учреждений.
– Что закупают?
– Как правило, это современная техника, аппаратура, которая сейчас востребована. Многие моменты в этом плане дополнительно «подсветила» пандемия.
Что касается других направлений – это, конечно, ЖКХ. Это вечно сложное направление, и мы никуда от этого не денемся.
– У вас сейчас управляющие компании или, допустим, конкретно на государстве этот вопрос?
– Сейчас мы работаем по нескольким направлениям. Во-первых, мы с 2014 года практически не повышали уровень оплаты коммунальных услуг. По понятным причинам, потому что людям и так тяжело, финансовая составляющая оставляет желать лучшего. Но при этом мы понимаем, что жилищно-коммунальная сфера за эти годы поистрепалась дополнительно. Мало того, что при Украине, а вы тоже знаете и помните, как это было, особо ничего не вкладывалось, к этому еще прибавились шесть лет, в ходе которых мы не повышали тарифы.
Поэтому сейчас определенная сумма заложена – это порядка трех миллиардов рублей – на компенсацию разницы тарифов, которые тоже, естественно, пойдут на развитие жилищно-коммунальной сферы. Это ремонт лифтового хозяйства, это ремонт крыш, это восстановление жилых домов и ряд других направлений, которые запланированы в рамках Программы развития с целью улучшения разных аспектов жизни наших граждан.
– Если говорить об угольной отрасли, там идет не только, возможно, восстановление. Есть ли возможность вообще даже модернизации?
– Действительно, для угольной отрасли, чтобы она была конкурентоспособна, чтобы она была рентабельна, нам необходима модернизация и развитие. Эта программа уже сейчас прорабатывается, она частично уже запущена по ряду направлений, что для нас важно.
Уголь, безусловно, востребован, но ситуация с пандемией сократила энергопотребление, и это наложило отпечаток по разным направлениям, в том числе и у нас. Поэтому сейчас мы можем говорить, что без применения современных технологий, без привлечения наших профильных институтов будет двигаться сложно. Поэтому им поставлена уже задача по выработке технологий обогащения угля и по ряду других направлений. То есть привлечение научной составляющей, плюс привлечение дополнительных инвестиций позволят вывести нашу угольную промышленность на довоенный уровень, а потом у нас в планах дальнейшее развитие.
Поэтому здесь есть над чем работать, сложностей в угольной отрасли у нас сейчас предостаточно, но мы понимаем, как с этим бороться и куда двигаться дальше.
– Перейду к последнему вопросу касательно дальнейшего курса развития. Как Вы видите и видите ли возможность интеграции с Россией впоследствии?
– Для нас вектор на протяжении всех шести лет остается неизменным, он направлен в сторону России. В практическом плане это осуществляется по таким направлениям как аккредитация высших учебных заведений, получение нашими гражданами паспортов Российской Федерации, также это интеграционные процессы в научном и образовательном плане. Это целый комплекс. Мы идем на сближение с Россией по максимуму, и чем Украина больше стреляет, чем больше она не выполняет взятые на себя обязательства в рамках Минских соглашений, тем ближе мы становимся к России.
Но хотелось бы, конечно, полноценной интеграции. Впереди мы видим только Большую Россию, нас интересует именно она.
